Черногорский – язык или диалект?

   Национальная гордость черногорцев заставляет многих считать так: «Это раньше я говорил по-сербски, а теперь мы стали независимой страной».

   В своем подгорицком офисе Елена Сусани учит корреспондента британской Би-би-си двигать губами новым способом. Она произносит букву S с двумя разными акцентами, один за другим. Для неподготовленного уха они звучат идентично; британец пытается прижать язык к небу в попытке подражать ей, но безрезультатно.

   «Я отчаянно пытаюсь услышать разницу», – признается британский журналист. «Они разные», – отвечает она. – Первый есть и в Черногории, и в Сербии, а второй – только в Черногории».

   В 2007 г., спустя год после того, как эта небольшая Балканская страна отделилась от своей старшей сестры Сербии, черногорский язык стал официальным, как это определено в Конституции.

   Г-жа Сусани работает в Matica Crnogorska, организации содействия черногорскому языку и культуре. «Черногорский язык во многом отличается, – говорит она. – Возьмем, к примеру, слово «молоко». В сербском это mleko, в хорватском mljeko, a в черногорском mlijeko».

   По словам черногорских пуристов, помимо различий в произношении существуют также некоторые слова, характерные именно для их языка. Однако г-же Сусани требуется некоторое время, чтобы найти часто используемый пример: «На сербском языке говорят Dinja, имея в виду дыню, а на черногорском языке это означает «арбуз».

   Черногорские лингвисты отмечают наиболее заметные различия в двух звуках – «s» и «z», напоминающих французское произношение. Ни один из этих звуков не существует в сербском языке. Они всегда присутствовали в разговорном языке в Черногории, но буквы были формально добавлены в черногорский алфавит лишь в июле прошлого года.

   В этой живописной стране всего 630 тыс. жителей, но чувство национальной гордости огромно. «Если есть сербский, хорватский и боснийский языки, почему же не может быть черногорского? – спрашивает г-жа Сусани. – Черногория – это нация. В черногорской культуре и традициях есть особый, скажем так, язык».

   Но проблема в том, что многие здесь не готовы назвать его языком. Согласно последней переписи населения в 2003 г. (за три года до признания независимости), две трети населения называют свой язык сербским. И хотя это число, несомненно, сократилось после распада, многие по-прежнему говорят, что нет такого языка, как черногорский, это всего лишь диалект сербского.

   В школах по всей стране спорный момент удалось обойти, назвав уроки языка «родной речью».

   Сразу после распада Югославии в начале 1990-х гг. бывшие союзные республики объявили о смерти старого сербскохорватского языка, на котором, наряду с македонским и словенским, говорили по всей стране. Для новых независимых государств этот шаг был необходим, чтобы укрепить свою собственную идентичность. Но Черногория всегда считалась родной с Сербией в культурном плане, поэтому здесь заметно сопротивление появлению отдельного языка.

   Формирование национального языка стало в Черногории политическим вопросом, в языковом соревновании участвуют националистическое правительство и оппозиционные просербские партии. Линии фронта четко обозначены в университете Никшича, где сербский изучают всего через коридор от нового факультета черногорского языка – первого в стране.

   «Суть языка – общение, – говорит Горан Радонич, сербский профессор литературы, член оппозиционной партии «Новая сербская демократия». – Но создание нового языка воздвигает между нами барьеры».

   Радонич рассказывает, что защитники сербского языка больше не могут выражать свой взгляд публично: «Для того чтобы сохранить работу, вы должны признать, что черногорский язык существует и что вы говорите на нем. Оттого об этом твердят и правительственные чиновники – они боятся, что иначе их заклеймят как предателей».

   В паре сотен метров отсюда Зорица Радуович учит второкурсников основам грамматики черногорского языка, хотя учебники до сих пор не напечатаны. «Существует некоторая напряженность в отношениях между двумя отделениями факультета, – говорит она. – Мы должны защитить себя, рассказав преподавателям сербского, что черногорский язык существует».

   На улицах Подгорицы мнения разделились. «Я говорю по-черногорски, – утверждает местный журналист Деян Радулович. – Раньше я говорил по-сербски, но сейчас мы стали независимой страной. Языки очень похожи, но у нас есть специфика».

   Елена, 26 лет, возражает. «Я учила сербский, и я всегда буду говорить только на сербском, – говорит она. – Черногорский и сербский – один и тот же язык. А в Америке ведь говорят по-английски, не так ли?»

   Если все государства бывшей Югославии достигнут своей цели вступить в Европейский союз, их отдельные языки превратятся в систему с официальными документами, переведенными на сербский, хорватский, боснийский и черногорский. Сейчас такие институты, как Гаагский трибунал ООН по военным преступлениям, обходят проблему с помощью удобной аббревиатуры БХС – боснийско-хорватско-сербский языки.

Источник